by Как Сталин Галичину отдал Украине
69 лет назад, в сентябре 1939 года, вскоре после начала Второй мировой, на Западную Украину, входившую тогда в состав Польши, пришла советская власть. Как теперь говорят местные, «перши совиты», или «перши москали» («други» — после освобождения Галичины от немцев в 1944 году). Когда польские войска на западе страны уже были разгромлены немцами, красноармейцы зашли в Польшу с востока и взяли под «опеку братский украинский народ», обещая защитить от гитлеровцев и гнета польской шляхты. Войска СССР перешли советско-польскую границу 17 сентября 1939 года и меньше чем за две недели практически без боев заняли Тернопольщину, Волынь, Ивано-Франковщину (Станиславщину) и Львовщину. «Советское правительство не может равнодушно относиться к тому, что единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, оставались беззащитными», — так объяснял появление советских войск в тогдашней Восточной Польше нарком Молотов. Впрочем, как утверждают современные историки, Западная Украина досталась Советскому Союзу согласно тайным договоренностям пакта Молотова—Риббентропа о разделе Восточной Европы.
В советской истории тот месяц назвали «золотым сентябрем». Во Львове появилась улица 17 сентября, которую при незалежности переименовали в Сечевых Стрельцов, а День Львова, который долгое время праздновали в эту дату, перенесли на май. Националисты называют эти события началом «советской оккупации», хотя именно благодаря ей Украина, по сути, получила мощную базу для движения за независимость в 1991 году и для «оранжевой революции» в 2004-м. В обоих случаях в авангарде шла именно Западная Украина (при пассивности или открытом сопротивлении Украины Восточной).
Историческая правда вообще отнюдь не так однозначна, как она видится с колокольни советской или националистической пропаганды. О том, какая атмосфера царила в те неспокойные дни на Западной Украине и как внезапная смена власти сказалась на судьбах местных жителей, мы расспросили очевидцев тех событий.
УКРАИНИЗАЦИЯ.
До прихода Советов во Львов — сердце Галичины — он был польско-еврейским городом. «Из 312 тысяч человек поляков было 63% населения, евреев — 24%, украинцев — только 8%», — рассказывает львовский историк Леонид Соколов. Последующее десятилетие сильно изменило национальный состав населения. Во время немецкой оккупации гитлеровцы истребили львовских евреев. А поляков вынудила уехать в Польшу советская власть после окончания войны. Так, город утратил свой польско-еврейский характер. Сейчас из 735 тысяч львовян 640 тысяч украинцев (88%).
Будучи этническим меньшинством, украинцы в довоенном Львове также не допускались к руководящим должностям. «Украинцы во Львове — это главным образом не очень грамотный, в основном рабочий элемент, — так характеризовал ситуацию в конце 30-х годов известный деятель того времени доктор Владимир Огоновский. — На 30 тысяч всех украинцев, работающих во Львове, приходится 9700 слуг, 2000 сторожей, 1400 непрофессиональных работников и 900 профессиональных работников и ремесленников. Вне домашней прислуги украинцы нигде не имеют относительно большого числа. Об интеллигентских специальностях нечего говорить вообще».
«Коренное население брали только в дворники, сторожа и домашнюю прислугу, — подтверждает 89-летняя львовянка Любовь Яценко. — Паны пренебрежительно обзывали украинцев «быдлом», а иной раз даже в трамвай не пускали. Все важные должности (адвокаты, врачи, преподаватели, служащие горадминистрации, железной дороги) были привилегией поляков и евреев. Правда, при поляках порядка было больше! Город был очень чистый, за брошенную на тротуар бумажку штрафовали. Дворников гоняли — они вымывали каждый уголок, перила в подъездах начищали до блеска. До шести утра в городе уже все было чисто, и когда народ шел на работу, он уже не заставал людей с метлой. А Советы всех разбаловали. Народ разленился, город стал грязнее».
Школы. Перевели с польского на украинский
ПЕРЕШЛИ НА «РИДНУ МОВУ».
Еще один плюс советской власти — она начала бесплатно учить и лечить. «Ведь при поляках все клиники были страшно дорогие, легче было умереть, а теперь — зубы пломбируют бесплатно, рожают тоже, — говорит Зубач. — Стало доступно высшее образование. Украинцы стали руководить в местных органах власти, библиотеках, школах. Селяне, которые раньше были батраками и прислугой, приезжали учиться в город. Советы разрешали ходить в вышиванках, национальных строях. Они открыли много украинских школ, где все предметы преподавали на украинском языке. В вузах тоже учили на родном языке и частично — на русском. А в русских и польских школах украинский язык стал обязательным предметом. При Польше во Львове были только две государственные украиноязычные гимназии, в остальных учили на польском, а в сельских школах украинский язык был только по два часа в неделю».
НАКОРМИЛИ КОЛБАСОЙ.
Коренной львовянин, бывший футболист Юрий Зубач вспоминает, с каким воодушевлением и энтузиазмом встречали во Львове советские войска. Ему тогда было 18 лет. «Люди, наслушавшись советской пропаганды, верили, что с приходом новой власти жить станет лучше. Правда, сразу же в панике ринулись скупать продукты — запасались мукой, картошкой, сахаром. Боялись, что начнется дефицит и введут карточную систему. Но еда быстро появилась. Полки магазинов (тогда их называли «бакалея») ломились от колбас разных сортов и рыбы, масла, сыров, риса, редких деликатесов. Помню, появились даже осетровая икра и лимоны. Попробовать вкуснятину мог почти каждый работающий хоть раз в месяц после зарплаты — цены были вполне доступные.
Видно, большевики решили, что путь к сердцу галичан лежит через желудок. Чтобы понравиться местному населению, решили его «прикормить». Ведь говорили, что во Львове тогда выбрасывали продукты, которых не было даже в России. При польской власти тоже были магазины со всякими лакомствами, но больно дорогие они были, продукты покупали только состоятельные поляки и евреи, остальные же только слюнки глотали, разглядывая витрины с «диковинками». Такое изобилие продолжалось до самого июня 1941 года. Ну а после войны мы уже узнали, что такое дефицит».
ОФИЦЕРШИ В НОЧНУШКАХ.
Львовянка вспоминает, что во время прихода большевиков среди интеллигенции началась паника — поляки убегали, боясь расправы. Бросали свои квартиры с антикварной мебелью и всеми пожитками. «В шикарных апартаментах селились бывшие дворники и прислуга, а также занявшие город советские военные, — вспоминает Яценко. — Когда входила Красная армия, обиженные на поляков галичане наряжались и встречали большевиков с цветами и хлебом-солью, хоть сейчас об этом не любят вспоминать. Военные, в основном украинцы-«схидняки», были худыми, голодными, грязными. Для них львовские магазины были в диковинку, они никогда не видели европейских товаров, особенно покупали часы. Поражало невежество красноармейцев и их жен. Был такой курьезный случай: однажды офицерские супруги пошли в Оперный театр в... ночных рубашках. Они увидели в комиссионке красивые, кружевные ночнушки и приняли их за платья. А еще некоторые красноармейские жены варили еду в ночных горшках, думая, что это кастрюли».
РЕПРЕССИИ.
Идиллия первых дней советской власти продолжалась очень недолго. Вскоре галичане познакомились с иным лицом коммунистов. «Аресты проходили по классической сталинской схеме, — говорит Зубач. — За неугодными приезжали ночью, забирали в застенки, а дальше либо расстреливали, либо высылали. Преследовали в первую очередь польских офицеров, фабрикантов, помещиков — всех зажиточных людей, не успевших убежать из Львова сразу после прихода. Арестовывали интеллигентов, украинских националистов, врагом номер один была, конечно, ОУН. В немилость попали и члены других партий — народной, демократической, члены культурно-просветительской организации «Просвіта». А в 1940 году начали арестовывать даже приверженцев Советов, если они были так называемыми национал-коммунистами. Новой власти не нравились те коммунисты, которые, по их мнению, не уважали Москву».
Сталин. Прочно вошел в жизнь Западной Украины после 1939 года
После арестов начались массовые расстрелы, высылка неугодных в Сибирь. Это окончательно отвратило большинство галичан от советской власти. Смена власти трагическим образом сказалась на судьбе Зубача и его семьи. Его отец Антон еще до прихода Красной армии был тайным членом КПЗУ (Коммунистическая партия Западной Украины). При Польше ему удалось открыть небольшой бизнес — он имел свой киоск на окраине Львова, где торговал табаком и водкой. Отец футболиста был человеком идейным и свято верил в коммунистические лозунги. При этом его дочь была «щирой бандеровкой». На этой почве в семье часто возникали стычки, во время которых Юрий сохранял нейтралитет. «Но вскоре отец сам разочаровался в большевиках, когда увидел, как ни за что ни про что арестовывают его товарищей, как увезли в «воронке» уважаемого профессора, адвоката Старосовского, — рассказывает Зубач. — Отец не выдержал такого обмана и через год после прихода красных застрелился в своем ларьке. А в 1950 году нас с мамой сослали в Сибирь за то, что сестра была в ОУН».
КОЛХОЗЫ РАЗВРАТИЛИ.
Большевики в 1939 году сразу взялись раздавать селянам отобранную у польских помещиков землю и открыли закрома с молоком, маслом и хлебом. «Чем больше была семья, тем больше соток («моргив») доставалось, — говорит Любовь Яценко. — Народ обрадовался! Раньше батрачили на панов, на собирании урожая платили снопами пшеницы: девять жнец отдавал помещику и только один брал себе. А теперь — выращивай для себя!».
Но «халява» длилась недолго. Вскоре селян стали загонять в колхозы. Правда, массовую коллективизацию из-за нападения немцев провести не успели. Ее завершили уже после войны. «Я спрашивал у бабушки, которая из бедной крестьянской семьи, когда людям лучше жилось — при Советах или при поляках, — говорит Михаил Павлив, уроженец Львовщины. — Ответ был таков: при поляках было больше порядка. Хозяйство велось эффективнее. А при Советах всех загнали в колхоз, и бедным крестьянам, которые при поляках ничего не имели, стало жить лучше. Ведь в колхозах процветало воровство — корма для скотины и прочее. Да и так пахать, как при поляках, никто уже не заставлял».
